По одноименной трагедии Вильяма Шекспира (пер. Бориса Пастернака).

Фильм этот — попытка современного прочтения шекспировской трагедии. За всю историю Эльсинора, мрачного замка, хранящего тайну не одного преступления, Гамлет, быть может, первый человек, который без прежней легкости и уверенности в своей правоте берется за оружие, чтобы отомстить. Он — первый мыслитель в ряду воинов. Мысль его выше действия, яснее и точнее поступков. Постановщика фильма привлекают действия Гамлета. Композитор Д. Шостакович остается сторонником мысли Гамлета. Героизм размышления, героизм понимания — вот что воплощает музыка композитора. Музыкальная тема гамлетовского сомнения в фильме становится важнейшей. Она звучит неоднократно: озвучивает монолог «Быть или не быть», возникает в эпизоде с войсками Фортинбраса и в финальном поединке. Свое прочтение дает режиссер и образу Офелии. Она предстает на экране марионеткой, красивой куклой. Заученны ее движения, словно бы она действует под гипнозом: рука направо, шаг вперед, поворот. Шостакович присоединяется к такой трактовке. Ее танец и в музыке — танец заводной куклы, танец балерины с музыкальной шкатулки. Казалось бы, в экспозиции заключен приговор. Но композитор убежден: чувство Гамлета к Офелии не было ошибкой. Девушка подавлена страшным миром интриг и злодейств, пытается быть послушной отцу, выполнять чужие приказы. Сама гибель Офелии для композитора — ее спасение и приговор обществу, запутавшему ее в своих интригах. И над водой, этой своеобразной «гробницей Офелии», звучит мелодия огромной впечатляющей силы и любви. Композитор не скрывает своего авторского отношения к представленному на экране. Он судит Клавдия и Гертруду, симпатизирует актерам, понимает драму Офелии. Он находит в Гамлете И. Смоктуновского своего героя, заряжает интонацией актера свою музыку. Медленно движется процессия, провожающая Гамлета в последний путь. Звучит траурный марш. Убит герой, чужой среди современников и близкий всем грядущим поколениям. Это грандиозный марш-плач, открывающий дорогу в бессмертие. Полемика режиссера и композитора окончена. В этой точке они солидарны. И не случайно Г. Козинцев позволил композитору иметь свою точку зрения, свою позицию. Гамлет — наш современник — рождался на пересечении разных пониманий классического образа и потому становился действительно современным: героем действия и героем мысли.